Неточные совпадения
Пожимаясь от холода, Левин быстро шел, глядя на землю. «Это что? кто-то едет», подумал он, услыхав бубенцы, и поднял голову. В сорока шагах от него, ему навстречу, по той большой дороге-муравке, по которой он шел, ехала четверней карета с важами. Дышловые
лошади жались от колей на дышло, но ловкий ямщик,
боком сидевший на козлах, держал дышлом по колее, так что колеса бежали по гладкому.
Непогода к вечеру разошлась еще хуже, крупа так больно стегала всю вымокшую, трясущую ушами и головой
лошадь, что она шла
боком; но Левину под башлыком было хорошо, и он весело поглядывал вокруг себя то на мутные ручьи, бежавшие по колеям, то на нависшие на каждом оголенном сучке капли, то на белизну пятна нерастаявшей крупы на досках моста, то на сочный, еще мясистый лист вяза, который обвалился густым слоем вокруг раздетого дерева.
И в самом деле, Селифан давно уже ехал зажмуря глаза, изредка только потряхивая впросонках вожжами по
бокам дремавших тоже
лошадей; а с Петрушки уже давно невесть в каком месте слетел картуз, и он сам, опрокинувшись назад, уткнул свою голову в колено Чичикову, так что тот должен был дать ей щелчка.
Несколько человек, должно быть — молодых, судя по легкости их прыжков, запутались среди
лошадей, бросаясь от одной к другой, а
лошади подскакивали к ним
боком, и солдаты, наклоняясь, смахивали людей с ног на землю, точно для того чтоб
лошади прыгали через них.
Пара серых
лошадей бежала уже далеко, а за ними, по снегу, катился кучер; одна из рыжих, неестественно вытянув шею, шла на трех ногах и хрипела, а вместо четвертой в снег упиралась толстая струя крови; другая
лошадь скакала вслед серым, — ездок обнимал ее за шею и кричал; когда она задела
боком за столб для афиш, ездок свалился с нее, а она, прижимаясь к столбу, скрипуче заржала.
Можно было думать, что этот могучий рев влечет за собой отряд быстро скакавших полицейских, цоканье подков по булыжнику не заглушало, а усиливало рев. Отряд ловко дробился, через каждые десять, двадцать шагов от него отскакивал верховой и, ставя
лошадь свою
боком к людям, втискивал их на панель, отталкивал за часовню, к незастроенному берегу Оки.
Он еще крепко обнял женщину, наскоро отер слезы и вскочил на
лошадь. Он ударил ее по
бокам и исчез в облаке пыли; за ним с двух сторон отчаянно бросились вдогонку три дворняжки и залились лаем.
Лошадь рослая, здоровая, вся в кисточках из ремней по
бокам, выбивалась из сил и неслась скачками.
Лошадь задрала морду, подняла хвост и бросилась
боком в кусты; он за ней на одной ноге вприпрыжку, однако наконец-таки попал в седло; как исступленный, завертел нагайкой, затрубил в рог и поскакал.
Бабы в клетчатых паневах швыряли щепками в недогадливых или слишком усердных собак; хромой старик с бородой, начинавшейся под самыми глазами, оторвал недопоенную
лошадь от колодезя, ударил ее неизвестно за что по
боку, а там уже поклонился.
Чертопханов закипел, зашипел, ударил
лошадь кулаком по голове между ушами, быстрее молнии соскочил наземь, осмотрел лапу у собаки, поплевал на рану, пихнул ее ногою в
бок, чтобы она не пищала, уцепился за холку и вдел ногу в стремя.
Если поваленные деревья невелики, их перерубают топорами, если же дорогу преграждает большое дерево, его стесывают с
боков и сверху, чтобы дать возможность перешагнуть
лошадям. Все это задерживает вьюки, и потому движение с конями по тайге всегда очень медленно.
Их звали «фалаторы», они скакали в гору, кричали на
лошадей, хлестали их концом повода и хлопали с
боков ногами в сапожищах, едва влезавших в стремя. И бывали случаи, что «фалатор» падал с
лошади. А то
лошадь поскользнется и упадет, а у «фалатора» ноги в огромном сапоге или, зимнее дело, валенке — из стремени не вытащишь. Никто их не учил ездить, а прямо из деревни сажали на коня — езжай! А у
лошадей были нередко разбиты ноги от скачки в гору по булыгам мостовой, и всегда измученные и недокормленные.
Впереди сидели мужики, погонявшие
лошадей, а по
бокам верхами скакали такие же мужики — конвоиры.
— А какие там люди, Сима, — рассказывал жене Галактион, — смелые да умные! Пальца в рот не клади… И все дело ведется в кредит. Капитал — это вздор. Только бы умный да надежный человек был, а денег сколько хочешь. Все дело в обороте. У нас здесь и капитал-то у кого есть, так и с ним некуда деться. Переваливай его с
боку на
бок, как дохлую
лошадь. Все от оборота.
И в самом деле неинтересно глядеть: в окно видны грядки с капустною рассадой, около них безобразные канавы, вдали маячит тощая, засыхающая лиственница. Охая и держась за
бока, вошел хозяин и стал мне жаловаться на неурожаи, холодный климат, нехорошую, землю. Он благополучно отбыл каторгу и поселение, имел теперь два дома,
лошадей и коров, держал много работников и сам ничего не делал, был женат на молоденькой, а главное, давно уже имел право переселиться на материк — и все-таки жаловался.
Именно в этот момент точно из земли вырос над Карачунским верховой; его обдало горячее дыхание
лошади, а в седле неподвижно сидел, свесившись на один
бок по-киргизски, Кожин.
Стрижи и белогрудые ласточки, как будто с намерением остановить нас, реют вокруг брички и пролетают под самой грудью
лошадей; галки с растрепанными крыльями как-то
боком летают по ветру; края кожаного фартука, которым мы застегнулись, начинают подниматься, пропускать к нам порывы влажного ветра и, размахиваясь, биться о кузов брички.
За стеною тюрьмы сухо хлопнуло что-то, — был слышен тонкий звон разбитого стекла. Солдат, упираясь ногами в землю, тянул к себе
лошадь, другой, приложив ко рту кулак, что-то кричал по направлению тюрьмы и, крикнув, поворачивал туда голову
боком, подставляя ухо.
— Шагай! — бормотал извозчик, помахивая на
лошадь вожжами. Это был кривоногий человек неопределенного возраста, с редкими, выцветшими волосами на лице и голове, с бесцветными глазами. Качаясь с
боку на
бок, он шел рядом с телегой, и было ясно, что ему все равно, куда идти — направо, налево.
Офицерик, например, крадется к глазу коня с соломинкой, чтобы испытать, видит ли конь соломинку, а сам того не видит, что барышник в это время, когда
лошади надо головой мотнуть, кулаком ее под брюхо или под
бок толкает.
— Почему ж? — спросил Калинович, более занятый своей
лошадью, в которой видел желание идти в галоп, и не подозревая, что сам был тому причиной, потому что, желая сидеть крепче, немилосердно давил ей
бока ногами.
Жалко, и грустно, и противно было глядеть сквозь мутную кисею дождя на этот жалкий скарб, казавшийся таким изношенным, грязным и нищенским; на горничных и кухарок, сидевших на верху воза на мокром брезенте с какими-то утюгами, жестянками и корзинками в руках, на запотевших, обессилевших
лошадей, которые то и дело останавливались, дрожа коленями, дымясь и часто нося
боками, на сипло ругавшихся дрогалей, закутанных от дождя в рогожи.
Почтовый извозчик, озлобленный с виду парень, проговорив: «Эх, вы, одры!» — сразу же начал загнанных почтовых
лошадей лупить кнутом по
бокам, так что те не выдержали наконец — отступились от дурака и заскакали.
Всякий из них, продавая свою
лошадь, вскакивал на нее верхом и начинал лупить ее что есть силы кнутом и ногами по
бокам, заставляя нестись благим матом, а сам при этом делал вид, что будто бы едва сдерживал коня; зубоскальство и ругань при этом сыпались неумолкаемо.
Но горцы прежде казаков взялись за оружие и били казаков из пистолетов и рубили их шашками. Назаров висел на шее носившей его вокруг товарищей испуганной
лошади. Под Игнатовым упала
лошадь, придавив ему ногу. Двое горцев, выхватив шашки, не слезая, полосовали его по голове и рукам. Петраков бросился было к товарищу, но тут же два выстрела, один в спину, другой в
бок, сожгли его, и он, как мешок, кувырнулся с
лошади.
—
Бок отшибли-с и заплакали-с. Я
лошадь выпряг, да верхом и прибыл сюда доложить-с.
Они проехали, хотя с большим трудом и опасностию, но без всякого приключения, почти всю проложенную болотом дорожку; но шагах в десяти от выезда на твердую дорогу
лошадь под земским ярыжкою испугалась толстой колоды, лежащей поперек тропинки, поднялась на дыбы, опрокинулась на
бок и, придавя его всем телом, до половины погрузилась вместе с ним в трясину, которая, расступясь, обхватила кругом коня и всадника и, подобно удаву, всасывающему в себя живую добычу, начала понемногу тянуть их в бездонную свою пучину.
Нетрудно наловить их сколько угодно недоткой из рединки, частым саком или хребтугом, [Хребтугом называется раскрытый мешок из рединки же, в котором задают
лошадям овес.] привязанным двумя узкими
боками к двум палкам; но если не случится под руками и этих нехитрых рыболовных снастей, а есть небольшая удочка, то лошки станут беспрестанно брать на навозного червяка (без хвостика вернее) и простую муху: чем удочка меньше, тем лучше.
Осторожно, с громадным трудом выбравшись из этой массы сбившихся в кучу
лошадей и экипажей и выехав на узкую лесную дорогу, Митрофан пустил вожжи. Застоявшиеся, возбужденные
лошади подхватили, и началась сумасшедшая скачка. Пролетка подпрыгивала на длинных, протянувшихся поперек дороги корнях, раскатывалась на ухабах и сильно накренялась то на левый, то на правый
бок, заставляя и кучера и седока балансировать.
Ирина верхом обогнала его; рядом с нею ехал тучный генерал. Она узнала Литвинова, кивнула ему головой и, ударив
лошадь по
боку хлыстиком, подняла ее в галоп, потом вдруг пустила ее во всю прыть. Темный вуаль ее взвился по ветру…
Боков удалец хоть куда, но и мне почет немалый был: уж очень поразило их мое цирковое искусство, меткая стрельба да знание
лошади — опыт прошлого. К горам, которые я впервые увидел, я скоро привык. Надо сказать, что
Боков подарил мне еще на зимовнике свою черкеску, бурку, кинжал — словом, одел меня настоящим кабардинцем и сам так же был одет.
Боков взял со стены своего кабинета две нарезные двустволки — охота будет.
Все
лошади — молодые и старые, с оскаленными зубами бегали за мерином, гоняя его по двору, раздавались звуки копыт об его худые
бока и тяжелое кряхтение.
Молодая кобылка шалунья, как только выбралась за ворота, загнула вниз и на
бок голову, взнесла задом и взвизгнула; но всё-таки не посмела забежать вперед серой, старой осыпанной гречкой Жулдыбы, которая тихим, тяжелым шагом, с
боку на
бок переваливая брюхо, степенно шла, как всегда, впереди всех
лошадей.
Они не могли рассмотреть всех
лошадей на ходу. Хозяин закричал Нестера; и старик, торопливо постукивая каблуками
бока пегого, рысцой выбежал вперед. Пегий ковылял, припадая на одну ногу, но бежал так, что, видно было, он ни в каком случае не стал бы роптать, даже ежели бы ему велели бежать так, насколько хватит силы, на край света. Он даже готов был бежать навскачь и даже покушался на это с правой ноги.
Сани стояли
боком, почти лежали,
лошадь по пузо уходила в сугроб раскоряченными ногами и изредка тянула морду вниз, чтобы лизнуть мягкого пушистого снега, а Янсон полулежал в неудобной позе на санях и как будто дремал.
Через несколько дней Артамонов младший, проезжая застоявшуюся
лошадь, увидал на опушке леса жандарма Нестеренко, в шведской куртке, в длинных сапогах, с ружьём в руке и туго набитым птицей ягдташем на
боку. Нестеренко стоял лицом к лесу, спиною к дороге и, наклоня голову, подняв руки к лицу, раскуривал папиросу; его рыжую кожаную спину освещало солнце, и спина казалась железной. Яков тотчас решил, что нужно делать, подъехал к нему, торопливо поздоровался...
По
бокам прииска, под прикрытием дремучего ельника, лепились старательские балаганы и землянки; кое-где около них курились веселые огоньки и суетились женщины, а в густой зеленой траве, на которой паслись спутанные
лошади, мелькали белые детские головки.
В голосе Слёткина слышались чуть не рыданья. Я толкнул
лошадь под
бока и поехал от него прочь.
Баба(подхватывая Акулину Ивановну под другую руку). Не кручиньтесь, матушка! То ли бывает? Эх, болезная… Вон у купца Ситанова…
лошадь кучера копытом в
бок…
И все трое принялись осматривать
лошадь. Разумеется, удары в
бок, как необходимейшее условие в таком деле, не заставили себя дожидаться.
Будучи послан раз в город на подторжье, он ехал верхом на очень ленивой и упрямой
лошади. Зная такой нрав своего коня, Савка взял с собою на всякий случай потихоньку хорошее березовое полено, которым надеялся запечатлеть сувенир в
бока своего меланхолического буцефала. Кое-что в этом роде он и успел уже сделать и настолько переломить характер своего коня, что тот, потеряв терпение, стал понемножку припрыгивать.
«Еще я подумал, — говорил этот человек, — что пьяный, и
лошадь дня два не поена, не кормлена: так ей
бока подвело».
Прильнув лицом к щели в стене сеней, я обомлел в удивлении: хозяин, прижав локти к
бокам, мелкими прыжками бегал по двору, точно его, как
лошадь, кто-то гонял на невидимой корде.
Он
боком сидит на белом мерине, мотая спущенными вниз ногами и ерзая при каждом шаге
лошади взад и вперед на ее хребте.
Лошадь вдруг напряглась — и пошла
Как-то
боком, нервически скоро,
А погонщик при каждом прыжке,
В благодарность за эти усилья,
Поддавал ей ударами крылья
И сам рядом бежал налегке.
Вдруг
лошадь куда-то ухнула под ним и, завязши в сугробе, стала биться и падать на
бок.
Хомяк сидел, свесив ноги,
боком к
лошадям и смотрел неизменно перед собою неподвижным взглядом.
Остался он на станции. Помогал у начальника на кухне, дрова рубил, двор, платформу мел. Через две недели приехала жена, и поехал Семен на ручной тележке в свою будку. Будка новая, теплая, дров сколько хочешь; огород маленький от прежних сторожей остался, и земли с полдесятины пахотной по
бокам полотна было. Обрадовался Семен; стал думать, как свое хозяйство заведет, корову,
лошадь купит.
Из кустов выпорхнула, перелетев тропу, какая-то птица,
лошадь, вздрогнув, остановилась, Николай качнулся вперёд и, рассердясь, ударил её по
бокам каблуками сапог, но когда она пошла рысью, он приостановил её, продолжая думать всё открытее.